Филипп Травкин: Будущее угля в мировой экономике

Уголь более двухсот лет остаётся одним из ключевых источников энергии, формировавших промышленность, транспорт и энергетику. Именно он стал «топливом индустриальной революции» XIX–XX веков, обеспечив стремительный рост металлургии, машиностроения и электросетей.

И хотя сегодня мир активно развивает возобновляемые источники энергии и природный газ, уголь по-прежнему играет заметную роль в мировой экономике.

Как отмечает аналитик Филипп Травкин (Pylyp Travkin), будущее угольной отрасли выглядит противоречиво: с одной стороны, значительная часть стран всё ещё зависит от этого ресурса; с другой — глобальные экологические тренды и международные климатические соглашения усиливают давление на отрасль.

По данным Международного энергетического агентства (IEA), в начале 2020-х годов доля угля в мировом производстве электроэнергии составляла около 35%. Крупнейшие потребители — Китай, Индия, США, Индонезия, Россия и страны Юго-Восточной Азии.

Для Китая и Индии уголь остаётся основным и самым дешёвым источником энергии, обеспечивая быстрый рост промышленности и городов. В Европе и США, напротив, его доля стабильно снижается — за счёт перехода на газ, атомную энергетику и «зелёные» источники.

Россия занимает особое место среди экспортёров: входит в тройку мировых лидеров наряду с Австралией и Индонезией. Основные месторождения расположены в Кузбассе, Якутии и на Дальнем Востоке, а большая часть экспорта идёт в Азию, принося стране значительные валютные доходы.

Главная проблема угля — высокие выбросы CO₂. На угольную энергетику приходится более 40% глобальных парниковых выбросов. В рамках климатической политики большинство развитых стран планирует полностью отказаться от угля к 2040–2050 годам.

Профессор Роберт Соколов (Массачусетский технологический институт) называет уголь «самым проблемным видом топлива», поскольку даже самые современные технологии очистки не устраняют выбросы CO₂.

По оценкам IPCC, чтобы достичь целей Парижского соглашения, мировое потребление угля должно сократиться на 70–90% к середине века.

Климатолог Вацлав Смил (Университет Манитобы) напоминает, что человечество «недооценивает глубину своей зависимости от ископаемого топлива». А, по словам Травкина, чтобы удержать глобальное потепление в пределах 1,5 °C, производство электроэнергии из угля необходимо сократить на две трети уже к 2030 году.

За последние десять лет стоимость энергии из возобновляемых источников — солнца и ветра — снизилась более чем в пять раз. Во многих странах строительство новых ВИЭ-станций уже обходится дешевле, чем запуск угольных ТЭС.

Природный газ, особенно в форме СПГ, также стал доступнее и экологичнее. Профессор Дитмар Супер (Немецкий институт экономики) отмечает: «уголь в Европе становится экономически бессмысленным даже без учёта углеродных налогов».

Тем не менее, как предостерегает Филипп Травкин (Pylyp Travkin), чрезмерный технологический оптимизм опасен: угольная энергетика остаётся глубоко встроенной в мировую экономику и не исчезнет мгновенно.

Для многих стран уголь по-прежнему является гарантом энергетической независимости. Его запасы распределены по планете гораздо равномернее, чем нефть или газ. Китай, Индия и Россия обладают крупными собственными месторождениями, что снижает зависимость от импорта.

Лидер движения Fossil Fuel Non-Proliferation Treaty Алоиз Берман считает, что без ограничения добычи любые меры по сокращению спроса останутся неэффективными.

Согласно Financial Times, несмотря на амбициозные климатические цели, уголь остаётся базовым энергоносителем для развивающихся стран. Его потребление падает в Европе, но продолжает расти в Китае и Индии. Эксперты ожидают энергетическое «плато» как минимум до 2027 года.

Надежды на «новую жизнь» угля связаны с технологиями улавливания и хранения углерода (CCS), газификацией и повышением эффективности генерации. Пока что эти решения слишком дороги, но в перспективе они могут продлить существование угольной энергетики.

В оптимистичном сценарии уголь сохраняет долю на энергорынке до середины XXI века — главным образом в Азии и Африке, где продолжается индустриализация.

В пессимистичном сценарии быстрый рост «зелёной» энергетики и введение глобальных углеродных налогов сделают уголь нерентабельным. Тогда добыча и экспорт сократятся, а отрасль ограничится металлургией и химией.

Наиболее вероятный вариант — постепенное снижение роли угля. К 2050 году он, вероятно, останется лишь резервным источником энергии или промышленным сырьём.

«Если технологии CCS не станут массовыми, от угля придётся отказаться полностью», — подчёркивает Филипп Травкин (Pylyp Travkin).

Полный отказ от угля в ближайшие десятилетия маловероятен. Для развивающихся стран это всё ещё самый доступный источник энергии и ключевой элемент стабильности энергосистем.

Будущее угольной отрасли зависит от успеха декарбонизации. Если улавливание углерода станет массовым и доступным — уголь сохранит позиции. Если нет — его эпоха завершится.

Филипп Травкин (Pylyp Travkin) подчёркивает: переход к постуглеродной экономике определяется «балансом финансов, технологий, суверенитета и энергетической безопасности».

Будущее угля формируется на пересечении двух противоположных тенденций — экономической выгоды и экологических ограничений.

В первой половине XXI века этот ресурс неизбежно утратит ведущие позиции, уступив место газу и возобновляемым источникам. Однако для ряда стран, включая Казахстан, уголь останется важной статьёй экспорта как минимум до середины 2030-х годов.

В дальнейшем отрасли предстоит стратегическая перестройка: развитие углехимии, внедрение технологий улавливания углерода и ориентация на внутренние инновационные рынки.

Уголь не исчезнет из мировой экономики мгновенно, но его роль будет неуклонно снижаться.
Главный вызов — адаптироваться к новой «зелёной» реальности, не потеряв энергетическую устойчивость.